Витте удалось в какой-то мере добиться реализации своих планов. В российской экономике произошли значительные сдвиги. За время промышленного подъема 90-х годов, с которым совпала его деятельность, промышленное производство фактически удвоилось, в строй вступило около 40 процентов всех действовавших к началу 20 века предприятий и было построено столько же железных дорог, в том числе великая Транссибирская магистраль, в сооружении которой Витте внес немалый личный вклад. В итоге Россия по важнейшим экономическим показателям приблизилась к ведущим капиталистическим странам, заняв пятое место в мировом промышленном производстве, почти сравнявшись с Францией. Но все же отстаивание от Запада и в абсолютных показателях, и особенно по душевому потреблению оставалось еще весьма значительным. Много внимания Витте уделял подготовке кадров для промышленности и торговли. При нем к 1900 году были учреждены и оснащены оборудованием 3 политехнических института, 73 коммерческих училища, учреждены или реорганизованы несколько промышленно-художественных заведений, в том числе знаменитое Строгановское училище технического рисования, открыты 35 училищ торгового мореплавания.
Первоначально Витте, полностью разделявший попечительный характер правительственной рабочей политики, склонен был видеть причину стачечного движения почти исключительно в подстрекательстве антигосударственных элементов, которые якобы искусственно стремились внести рознь в отношения между трудом и капиталом во имя «отвлеченных или заведомо ложных идей…совершенно чуждых народному духу и складу русской жизни». «В нашей промышленности, - отмечал он в циркуляре фабричным инспектором от 5 декабря 1895 года, - преобладает патриархальный склад отношений между хозяином и рабочим. Эта патриархальность во многих случаях выражается в заботливости фабриканта о нуждах рабочих и служащих на его фабрике, в попечениях о сохранности лада и согласия, в простоте и справедливости во взаимных отношениях. Когда в основе таких отношений лежит закон нравственных и христианские чувства, тогда не приходится прибегать к применению писаного закона и принуждения».[4,51]
Вскоре, однако, рассуждения об особом укладе русской жизни и патриархальных отношениях на фабриках и заводах совершенно исчезают в документации министерства финансов. Это и понятно: они никак не увязывались с виттевской программой индустриализации страны и его новыми представлениями о путях ее развития. К тому же рост забастовочного и революционного движения служил достаточно убедительным доказательством несостоятельности его прежних представлений о причинах социальной напряженности на предприятиях. Именно нарастание стачечного движения побудило правительство вернуться на путь усовершенствования фабричного производства. При самом активном участии Витте были разработаны и приняты законы об ограничении рабочего времени на предприятиях (2 июня 1897 года), о вознаграждении рабочих, потерявших трудоспособность в результате несчастного случая на производстве (2 июня 1903 года), о введении на фабриках и заводах института фабричных старост (10 июня 1903 года), которые при всей их ограниченности были все же шагом вперед в разработке рабочего законодательства. Таким образом Витте, видимо, рассчитывал установить полный контроль над положением дел в промышленности, начиная от технического состояния предприятий и кончая сферой социальных отношений.
Политика эта встречала упорное сопротивление МВД, пытавшегося, в свою очередь, полностью подчинить себе фабричную инспекцию, расширив ее полицейские функции. Вместе с тем фабричным инспекцией вменялось в обязанность «следить и своевременно доводить до сведения министерства финансов… о нездоровых проявлениях и неустройствах на фабриках, которые могут породить беспорядки».
Витте удалось удержать за собой общее руководство фабричными инспекторами и председательство в Главном по фабричным и горнозаводским делам присутствии – межведомственном органе, созданном в 1899 году. Но на местах инспектора оказались в подчинении у губернаторов, что было вынужденным компромиссом. Оказались урезанными и принятые законы, что, как отмечал впоследствии Витте, послужило причиной обострения социальной напряженности. В целом его, конечно, никак нельзя заподозрить в особом благоволении к рабочим. Как вспоминал в заметке-некрологе Н. Ланговой, вице-директор департамента торговли и мануфактур, «в деле организации рабочего труда он теперь не мог «крайностей» по поводу «утрирования» гигиены труда…».[6,17] Но в то же время он отчетливо осознавал опасность отстаивать в этой сфере от законодательства передовых стран Запада.