скорее состояла в том, что наши войска не были приведены в боевую
готовность. Сталин запретил элементарно необходимые мероприятия,
предусмотренные уставами, Берия жестко контролировал этот запрет.
Внезапность - это и шок, поразивший руководство, В первые
дни Сталин находился, по оценке адмирала И. С. Исакова, в
состоянии, близком к прострации. Гибли целые армии, а он
уединился на даче в Кунцеве. Вся ставка, по мнению генерала А. В.
Хрулева, в течение первых недель не могла выйти из состояния
паралича. Нечто подобное повторится со Сталиным в октябре -
ноябре, когда он замыслит решения о сдаче Москвы и мирном
зондировании в отношениях с Германией.
Об этом свидетельствуют Жуков, Микоян и другие очевидцы.
Внезапным для командования и армии было и возникновение на
центральном направлении многократного превосходства противника.
Это произошло вследствие произвольной отмены Сталиным плана
Генерального штаба, в целом безошибочно определявшего
направление главного удара вермахта.
Кто ответствен за внезапность, а, следовательно, и за первые
слагаемые цены будущей победы? "Вероломный враг", "благодушные и
беспечные" бойцы, "перепуганные интеллигентики", как утверждал
Сталин?
или, может быть, развернуть армию е позволило само
"вторжение", как заявляют отдельные авторы, явно меняя местами
причину и следствие?
Ничего подобного. Внезапность обусловливают не только
профессионализм и вероломство агрессора, но и беспечность объекта
агрессии.
Еще в начале ХХ века было аксиомой: войны империалистами
не объявляются, а начинаются внезапно. Эта мысль в 30-е годы была
отражена в советских армейских уставах, получила разработку в
трудах ученых, в том числе и на опыте вермахта 1939 - 1941 годов.
за внезапность ответственны, прежде всего "вождь" и его
приближенные: армия не была приведена в боевую готовность по
прямой вине Сталина, Молотова, Тимошенко. Несут определенную
долю ответственности Генштаб и командования западных округов, не
использовавшие имевшиеся возможности (за исключением флота) .
Да, противник был лучше отмобилизован. Но не потому, что
некие "агрессивные нации", как пытался доказать Сталин в 1945 году,
всегда лучше подготовлены к войне, чем "миролюбивые нации".
Подобные экскурсы в теорию несостоятельны, ибо дело тут не в
свойствах наций, а в уровне их руководства, способности к трезвой
самооценке. А в том плане и противник оказался не на высоте.
Специалисты из ФРГ доказали, что, планируя нападение на СССР,
вермахт абсолютизировал опыт своих "походов" 1939 - 1941 годов и
переоценил свои силы. Это явилось главной причиной краха
гитлеровского плана скоротечной воины, а значит, и всей
агрессивной программы фашистов. Германия и ее союзники не были
способны вести длительную войну против СССР и его союзников.
Иными словами, вермахт имел немалый опыт, но не сумел им
воспользоваться.
Нечто похожее произошло и в обезглавленной Красной Армии.
Советские мемуаристы, в частности Василевский, свидетельствовали,
что у нас не сумели учесть даже опыт войны в Испании, в которой
принимали участие советские добровольцы. Все обобщения наиболее
прозорливых военных деятелей, подвергшихся репрессиям,
объявлялись "враждебными". Так распорядились с наследием
Тухачевского, с обобщенным в Красной Армии опытом ведения
партизанских действий. Летом 1941 года советским патриотам в тылу
врага пришлось начинать борьбу, почти не имея четких
представлений о ее особенностях. Иными словами, неумение или
нежелание Сталина и его советников максимально использовать и
свой, и чужой опыт способствовали неудачам, многократно умножали
цену успеха.
Восточный поход вермахта вовсе не опирался с самого начала
на военно-экономический потенциал всех стран, захваченных.