Гробница Кира в Пасаргадах
Грянула битва, одна из самых жестоких и кровавых в древней истории. Кир был разбит и погиб. Согласно одной из версий, предводительница скифов велела отрубить завоевателю Киру голову, погрузив ее в мешок, наполненный кровью, чтобы кровожадный враг насытился ею сполна. Обращаясь к голове Кира, царица сказала: «Хотя я осталась в живых и одержала большую победу, но не радует она меня; не искала я вражды с тобой, а ты пришел и коварством погубил моего юного сына. Ты всегда жаждал крови, так напейся же ею досыта в этом мешке, кровопийца». Таковы были наши первые знакомства с персами на поле брани. Хотя, согласно Ктезию, Кир погиб в борьбе против бербисов, народа, жившего на границе Индии, Ксенофонт утверждал, что Кир, процарствовавший двадцать девять лет (558–529 гг. до н. э.), скончался просто от старости. Ему якобы во сне явилось некое лицо, сообщившее, что пора ему уже собираться в последний путь – «к богам». Царь принес жертвы богам, простился с женами, детьми и друзьями, дал последнее напутствие сыновьям и умер. Из всех памятников в Пасаргаде, бывшей столице Персии, от него остался один, довольно скромный монумент, фактически – груда камней.
Изображение амазонок
Персы нередко прибегали к услугам дипломатии, пропагандистским и политическим уловкам. В этой связи представляет интерес надпись на гробнице Дария I. На одной из них (Накширустемской надписи b), как и в речи Дария у Геродота, царь участвует в диспуте между заговорщиками, которые убили мага Гаумату и тем самым расчистили ему путь к трону. В споре три стороны доказывают преимущества того или другого политического строя для Персии: Отана восхваляет демократию, Мегабиз – олигархию, Дарий же – монархию. Могли ли персы, приверженцы сатрапий и тирании, вдруг выступить в пользу демократии? Возможно ли такое в принципе? Вначале удивился и Геродот. Рассказывая о первом походе Мардония на Грецию (492 г. до н. э.), историк приводит мнение Отаны о преимуществах демократии: «Проезжая вдоль берега Азии, Мардоний прибыл в Ионию, и там случилось величайшее чудо, которое я хочу сообщить тем из эллинов, которые не хотят верить, что Отана высказал мнение семи персам о необходимости демократии для персов: Мардоний сместил всех тиранов ионинян и восстановил в городах демократии». За подобное утверждение Геродоту крепко досталось от современников. Его упрекали в «лживости», в «проперсидских» настроениях. Нечто похожее, как мы позже убедимся, случилось и с Ксенофонтом. Однако этим сведениям, полагаю, можно доверять. Мы же приводим их тут только потому, что не хотим, чтобы наш читатель стал жертвой присущих Западу (уже тогда, 2500 лет тому назад) и грубо насаждаемых в нынешней России стереотипов. Дескать, якобы лишь в Европе и США (у греков, римлян, европейцев, американцев) может быть настоящая, нормальная демократия.
Реконструкция жилища в Восточном Иране
После певца демократии, Отана, выступил Мегабиз. Он ратовал за олигархию, уверяя, что это самый совершенный политический строй, так как у власти оказываются «лучшие люди» (богачи). Дарий, выступавший третьим, не принял ни демократию, ни олигархов. Ему была больше по душе монархия. Чем же Дарий мотивировал свой выбор? Он считал, что монархия хороша тем, что позволяет защищать народ от насилия знати и защищать знать от насилия народа. Как заметил В. Струве, этот тезис полностью совпадает с установкой Солона, который похвалялся тем, что прикрывал своим крепким щитом и знать и народ, не давая возможности несправедливо одерживать победу ни той, ни другой стороне. Возможно, Дарий, подобно греку Солону, видел свою главную роль, свою историческую миссию в защите народа от хищнической политики олигархов и племенной знати?
В то же время, принадлежа и сам к знатному роду, он не желал отдавать и элиту на растерзание плебсу. В то же время в надписи Дарий подчеркивает свою исключительную роль как творца мира для народов своей державы. Во время восстаний и интриг, которые затевают честолюбивые правители, как всегда, особенно страдал народ. В восстаниях случалось, что «один другого побивал». Дарий же достиг, волею Ахурамазды, того, что «один другого не поражает, но на (своем) месте каждый пребывает». Законам его вынуждена была подчиняться и знать: «Что касается закона моего, (то) его они боятся, так что сильный простолюдина не поражает и не притесняет».